Неточные совпадения
— Я хотел вас
спросить, — обратился к ней поскорей Раскольников, — как это у вас сегодня устроилось? Не обеспокоили ли вас?.. например, от
полиции.
— А ты будто не впутан? —
спросил Фроленков, усмехаясь. — Вот, Клим Иваныч, видели, какой характерный мужичонка? Нет у него ни кола, ни двора, ничего ему не жалко, только бы смутьянить! И ведь почти в каждом селе имеется один-два подобных, бездушных. Этот даже и в тюрьмах сиживал, и по этапам гоняли его, теперь обязан
полицией безвыездно жить на родине. А он жить вовсе не умеет, только вредит. Беда деревне от эдаких.
—
Полиция, жандармы? —
спросил Самгин, пощипывая бородку и понимая, что скандал с Еленой погашен.
— Я не
спрашиваю вас, веруете ли вы: если вы уж не уверовали в полкового командира в полку, в ректора в университете, а теперь отрицаете губернатора и
полицию — такие очевидности, то где вам уверовать в Бога! — сказал Райский. — Обратимся к предмету вашего посещения: какое вы дело имеете до меня?
Участились грабежи… «А кто, позвольте
спросить, обязан за этим наблюдать?»
Полиция!
Весь вечер до поздней ночи в кухне и комнате рядом с нею толпились и кричали чужие люди, командовала
полиция, человек, похожий на дьякона, писал что-то и
спрашивал, крякая, точно утка...
— За что же в
полицию? —
спросила Лиза.
Все, разумеется,
спрашивают: «Кто такой, кто такой этот интересный монах?» Заинтересовалась сим и
полиция также…
— Ничуть не бывало-с! — возразил Петр Петрович. — Наша
полиция точно в насмешку
спрашивает меня бумагой, что так как у повара моего в желудке найдено около рюмки вина, то не от вина ли ему смерть приключилась? Я пишу: «Нет, потому что и сам господин исправник в присутствии моем выпивал неоднократно по десяти рюмок водки, и оттого, однако, смерти ему не приключалось»; так они и скушали от меня эту пилюлю.
Обезумевший от ужаса Н.И. Пастухов бросился в город на ожидавшей его на берегу лошади и мигом вернулся оттуда в сопровождении
полиции и нескольких врачей, которых он буквально хватал по дороге, не
спрашивая об условиях, и только испуганным и дрожащим голосом повторял...
Молодого человека этого очень хорошо знал доктор Сверстов и даже производил следствие об убийстве его, вместе с чинами
полиции; но каким образом билет этого убитого мещанина очутился в руках вашего супруга, вы уж его
спросите; он, конечно, объяснит вам это!
— Кто служит в тайной
полиции? —
спросил Варнаву его изумленный собеседник.
Ефима, видно, это ошарашило, мягче стал, — татарина в городе весьма уважают за честность и очень удивляются ему. Однако всё записали, таскают Максима в
полицию,
спрашивают о чём-то, а он ходит мрачнее сажи и смолы. К мировому его потянут, не избежать.
— Нам — одинаково, что —
полиция, что — неизвестный человек. Мы желаем жить, как жили, — тихо! Вот я позову её и
спрошу: что такое? И ежели окажется, что что-нибудь, ну, тогда пускай очистит нас…
— Ну, а я почём знаю?
Спроси полицию, это ей знать!
Ошеломлённый, замирая в страхе, Кожемякин долго не мог понять тихий шёпот татарина, нагнувшегося к нему, размахивая руками, и, наконец, понял: Галатская с Цветаевым поехали по уезду кормить голодных мужиков, а
полиция схватила их, арестовала и увезла в город; потом, ночью, приехали жандармы, обыскали весь дом,
спрашивали его, Шакира, и Фоку — где хозяин?
— А в
полицию? — угрюмо
спросил Фома и тотчас же испугался возможного ответа.
— Нет, это не он. Нам
полиция тоже говорила — Зарубин, и контора наша охрану
спрашивала, оказалось — не он!
— Нет, нет, ты оставь… Завтра я
полицию позову, — и
спрошу, чем ты меня травишь…
— Есть там
полиция? —
спросила Елена.
— А объявляешь ты своевременно о приезжих
полиции? —
спросил полицмейстер.
— Как она меня!.. — с изумлением продолжал он через несколько секунд, оставаясь в старой позе, на ларе, на коленях и упираясь руками в пологий подоконник. — В
полицию попала… пьяная… с каким-то чертом. Скоро как порешила! — Он глубоко вздохнул, слез с ларя, сел на мешок, обнял голову руками, покачался и
спросил меня вполголоса...
Вылезал откуда-нибудь из угла Конец — мрачный, молчаливый, черный пьяница, бывший тюремный смотритель Лука Антонович Мартьянов, человек, существовавший игрой «в ремешок», «в три листика», «в банковку» и прочими искусствами, столь же остроумными и одинаково нелюбимыми
полицией. Он грузно опускал свое большое, жестоко битое тело на траву, рядом с учителем, сверкал черными глазами и, простирая руку к бутылке, хриплым басом
спрашивал...
Ксения. Что же это началось у нас? Светопреставление какое-то! Зятек у себя, наверху, трактир устроил, с утра до ночи люди толкутся, заседают чего-то; вчера семь бутылок красного выпили да водки сколько… Дворник Измаил жалуется —
полиция одолела его, все
спрашивает: кто к нам ходит? А они там всё про царя да министров. И каждый день — трактир. Ты что голову повесил?
Потом я ничего не помню до тех пор, пока пришла судебная власть и
полиция. Я
спросил, который час, и мне сказали: девять. И я долго не мог понять, что со времени моего возвращения домой прошло только два часа, а с момента убийства Алексея — около трех.
— Позвольте-с, — возражает обидчиво поручик. — Однако я вас не
спрашиваю, как вы дошли до
полиции? Как дошли вы до жизни такой?
— Одного я только боюсь, — совсем уже тихим шепотом прибавила она, помолчав немного, — вида-то у нее при себе никакого нет; и когда я
спросила про то господина Полоярова, так они очень даже уклончиво ответили, что вид им будет; однако вот все нет до сей поры. А я боюсь, что как неравно — не дай Бог — умрет, что я с ней тут стану делать-то тогда без вида? Ведь у нас так на этот счет строго, что и хоронить, пожалуй, не станут, да еще историю себе с
полицией наживешь… Боюсь я этого страх как!
В Париже и после тогдашнего якобы либерального Петербурга жилось, в общем, очень легко. Мы, иностранцы, и в Латинском квартале не замечали никакого надзора. По отелям и меблировкам ходили каждую неделю «инспекторы»
полиции записывать имена постояльцев; но паспорта ни у кого не
спрашивали, никогда ни одного из нас не позвали к полицейскому комиссару, никогда мы не замечали, что нас выслеживают. Ничего подобного!
Верстах в двенадцати от Бобылева проживал в своей деревушке мелкопоместный помещик Чоботов Михайла Алексеич. Раз в сентябре приезжает к нему Андрей Тихоныч. Помещик рад; Андрея Тихоныча все любили. А все-таки член земской
полиции,
спрашивает хозяин: не по делу ль.
«Заявить
полиции! — мелькнуло в ее голове. — Но это будет, несомненно, оглаской.
Спросят, кто мать этой девочки? Где она живет? Чем занимается?»
— Впрочем, — прибавил он, — я
спрашивал не одних начальников
полиции. Самые лучшие сведения я получил от капитана нижегородских драгунов Якубовича, который лучше всякого знает храбрых офицеров, несправедливо обвиняемых перед императором.
— Если вы не виновны в убийстве, то почему же вы сознались в нем в
полиции и у следователя? —
спросил председатель.